Китайский язык теперь обязателен для всех студентов Московского физико-технического института. А в трех столичных школах в этом году ввели изучение африканских языков. Изучение языков стран Азии и Африки становится все более популярным. Эксперты рассказывают, почему полезно зубрить иероглифы, к чему надо готовить преподавателей и как экзотичный язык может пригодиться на фронтах спецоперации.
Учеба продлевает молодость
Дмитрий Петров, перевдочик, преподаватель, ведущий передач об иностранных языках:
— У жителей многих регионов мира владение тремя-четырьмя языками — норма. И речь не только о странах, вроде Люксембурга, где три официальных языка (люксембургский, французский и немецкий) плюс тотальное знание английского и голландского.
В Индии большая часть населения знает оба общенациональных языка — английский и хинди плюс обязательно язык своего штата, а нередко еще и соседних. В Центральной Америке у многих в активе испанский, английский и еще местные наречия…
Считаю, что образованный человек должен говорить на трех языках: на родном, на английском и еще на одном — в современной ситуации перспективным вариантом будут арабский, китайский, корейский. Вообще, изучение любого языка повышает пластичность мозга, так как задействует новые нейронные связи. Много экспериментальных данных показывают, что наиболее полезно заниматься языком, имеющим другую структуру, — в частности, это на годы отодвигает возрастные заболевания. Нет золотого правила, когда и к какому языку надо приступать. Во всем, что касается языка, никогда не бывает ни слишком рано, ни слишком поздно.
С одной оговоркой: для маленького ребенка это не должно быть насилием, важно наблюдать за его реакцией, чтобы не вызвать отторжение. И тому, что учить язык, в том числе восточный, никогда не поздно, есть масса примеров.
В XIX веке, когда Россия расширяла свое влияние на Центральную Азию и Дальний Восток, многие чиновники, направленные из Петербурга в эти регионы, принимались за японский, персидский. Лев Толстой в 1880-е годы, на шестом десятке, начал изучать древнееврейский. Я лично знаю многих людей, которые начали увлекаться каким-то новым языком, выйдя на пенсию, — и достигли определенного уровня. Сам я работаю с восемью языками — английским, немецким, французским, итальянским, испанским, чешским, греческим и хинди. А читать могу на пятидесяти. Сейчас я записываю передачи для телевидения национальных республик — такие же проекты, как «Полиглот» (реалити-шоу Дмитрия Петрова, выходившее в 2012– 2016 годах на одном из федеральных каналов. — «ВМ»), только про языки народов России, мы тоже предлагаем освоить их за 16 уроков. Несколько лет назад был татарский, а недавно — месяца за три — я освоил калмыцкий на базовом разговорном уровне и создал методику для его преподавания. Изучение любого нового языка обогащает: ведь это способ видеть мир под еще одним углом.
Вас просто расстреляют, а вот у нас проблемы будут
Андрей Константинов, переводчик, писатель, автор «Бандитского Петербурга»:
—В 1986 году я окончил Восточный факультет Ленинградского университета. После четвертого курса меня отправили в Южный Йемен военным переводчиком, и там арабы принимали меня за своего — только не местного, а палестинского. Видимо, у меня есть предрасположенность к языкам. Она вообще свойственна русским (в широком смысле этого слова) людям.
Но, конечно, я очень многим обязан университету. Если занятия, начавшиеся в девять утра, заканчивались в 17, это воспринималось как выходной. Моя специальность называлась «страноведение по странам зарубежного Востока», при этом на военной кафедре нас готовили быть военными переводчиками и владеть навыками спецпропаганды. Заведующая кафедрой арабской филологии Ольга Борисовна Фролова наставляла: если не выучим язык так, чтобы от зубов отскакивало, то во время боя можем перевести команду «Армия, налево!» как «Армия, направо!». «Вас-то просто расстреляют, — обещала она. — А у нас уже будут настоящие неприятности».
Прошедшие десятилетия, с середины 1990-х годов, стали кошмарным временем для востоковедения. Очень большие потери в преподавательском составе: не должен доктор наук приходить на факультет в дырявых ботинках! На модные языки — арабский, китайский, японский, корейский — еще был какой-то спрос. Но вот сейчас говорят: «Россия возвращается в Африку». А с чем? Арабский поможет только на севере континента! Где специалисты по редким языкам? У нас была сильнейшая школа африканистики! Сейчас спохватились, зарплаты повысили. Но никуда не делась бездарная, преступная Болонская система. Бакалавр, изучавший востоковедение четыре года, — это ничто, нужно минимум пять лет теории и год практики! Мы скопировали ее с Запада, а ведь на Западе всегда была слабая востоковедческая экспертиза. Там раз за разом делали ошибки, в том числе на Ближнем Востоке, потому что не было специалистов, знающих языки, и во всем доверяли эмигрантамдиссидентам — а ведь это люди пристрастные… Чтобы восстановить утраченное, нужны управленцы, которые не пытаются заработать на образовании, а любят страну и готовы приносить ей пользу.
На переговорах важна каждая мелочь
Юрий Кулинцев, заместитель директора Института Китая и современной Азии РАН:
— Много лет назад я в составе делегации из четырех человек приехал в Пекин — нам предстояли переговоры в одном из ведущих вузов. Уже по пути к нам решил присоединиться один уважаемый профессор. За час до встречи мы предупредили, что нас будет пятеро, и почувствовали, что китайские партнеры напряглись. Мы удивились: повестка была известна, профессор на этой теме специализируется…
Выяснилось, что в конце каждой встречи там принято вручать сувениры, а их заготовили на четверых. Китайцы готовы были пойти на отмену переговоров, лишь бы сохранить лицо! К счастью, за час они раздобыли пятый сувенир, но ценой стресса, который был заметен на лицах помощников.
Наш институт занимается комплексным изучением Китая и Азии. Мы сотрудничаем и с Министерством иностранных дел, и с правительством, и с бизнес-средой, оказываем экспертно-консультационное сопровождение.
У нас есть аспирантура и программа дополнительного образования — и в последние лет пять-шесть мы наблюдаем рост конкурса. Потому что российские вузы готовят все больше специалистов, владеющих восточными языками. И преподавателей становится все больше — спрос рождает предложение. Также я бы отметил, что те, кто к нам поступает, с каждым годом все лучше владеют языками. Есть шесть уровней знания китайского языка иностранцами: четвертый позволяет учиться в Китае на китайском, а обладатель шестого приравнивается к носителю. Поступающие к нам в аспирантуру нередко приходят с пятым и даже шестым уровнем. Однако одного языка мало: важно усвоение культурных особенностей. Это хорошо знают работники МИДа. Например, известный дипломат Андрей Иванович Денисов, который почти десять лет возглавлял посольство России в Китае (с 2013 по 2022 год. — «ВМ»), блестяще использовал в выступлениях так называемые чэнъюи — китайские пословицы.
Такие, казалось бы, мелочи зачастую могут склонить чашу весов в вашу пользу: из нескольких потенциальных зарубежных партнеров китайцы выберут того, кто демонстрирует знание реалий и традиций их страны. Конечно, преподавать в вузах должны профессионалы. Но для разовых семинаров стоило бы приглашать и людей других специальностей, проживших годы в Китае и общавшихся с его уроженцами (даже бывших «челноков»). Они могут рассказать вещи, о которых не пишут в учебниках.
Иероглифы усваивают через кончики пальцев
Екатерина Симонова-Гудзенко, доктор наук, профессор Институа стран Азии и Африки МГУ:
— После школы я решила поступать в Институт восточных языков — ныне Институт стран Азии и Африки МГУ. Колебалась, какую специальность выбрать. Моему отцу, Константину Симонову, больше импонировала Восточная Азия: он бывал и в Монголии, и в Китае, а Япония его потрясла, он ездил туда несколько раз. Я выбрала японский язык и не пожалела. В китайском языке тоны смыслоразличительные, а мне медведь на ухо наступил. Японский не требует идеального слуха.
Грамматика сравнительно легкая, поскольку у существительных нет рода и числа, они не меняют свою форму при склонении, к ним только присоединяются падежные показатели. Порядок слов более или менее фиксированный, меняются только окончания глаголов в зависимости от времени действия. Зато там очень сложная письменность, состоящая из трех графических систем — китайской иероглифики и двух слоговых азбук по 50 знаков каждая.
Есть ярко выраженные гендерные стили, так называемые женский язык и мужской язык, они различаются способами выражения речевого этикета, лексикой и даже личными местоимениями.
В любую свободную минуту мы писали иероглифы на карточках. Я занималась этим, даже когда смотрела телевизор в гостях у бабушки. Бабушка восклицала: «Опять ты со своими козявочками!» В метро мы без конца перебирали, тасовали эти карточки.
На третьем курсе я первый раз побывала в Японии: папе удалось включить меня в молодежную группу от «Комсомольской правды». Я уже умела неплохо читать, а это было важно, ведь никакие надписи, например, в метро и на улицах тогда не дублировались на английском.
Сейчас я заведую кафедрой истории и культуры Японии Института стран Азии и Африки, преподаю географию Японии, историю Японии в Средние века, историографию, методологию изучения истории и другие предметы.
Студенты легко осваивают разговорный язык. Но меня огорчает то, что они не записывают иероглифы, а сразу начинают тыкать в гаджеты (я шучу, что это название — от слова «гад»!). Да, программа может по звучанию подобрать нужный иероглиф и даже целое слово. Но при этом работает зрительная память. А когда ты пишешь, то подключается и моторная память, ты усваиваешь иероглиф через кончики пальцев.
Я постоянно талдычу, что надо писать от руки и на лекциях конспекты вести. Но студенты сегодня — очень уверенный в себе народ, у них мало сомнения в собственных силах, что одновременно и хорошо, и плохо.
Родное наречие выручает сегодня на поле боя
Илья Новокрещенов, и. о. директора Федерального института родных языков народов РФ:
— В нашей стране более 170 народов, а языков, на которых они говорят, более двухсот. В школьную программу, согласно данным прошлого года, в качестве родных входили 75 языков, включая русский. Данные за этот год будут ближе к концу декабря, но уже известно, что изучаемых языков больше. Можно долго говорить о том, почему знать язык св оего народа очень полезно.
И о том, что расти в многоязычной среде — мощный стимул умственного развития. И о том, что это укрепляет семейные ценности и налаживает отношения между поколениями (внук сможет объясниться с бабушкой, которая всю жизнь прожила в родном селе или ауле).
Есть и чисто прикладные истории. Сегодня на фронтах специальной военной операции велика опасность радиоперехвата — ведь по ту сторону находятся наши братья (пусть и трагично, но, убежден, временно ставшие противниками), они отлично понимают русский. Но многие наши подразделения комплектуются из представителей одного и того же региона, и они переговариваются на поле боя на татарском, чеченском, якутском… Так что даже если противник подключится к их разговору…
Наш институт координирует работу по сохранению и развитию родных языков и литературы средствами системы образования, в том числе разработку учебников и пособий по родным языкам и литературе народов России. В феврале наши коллеги из регионов с нашей помощью разработали более 300 рабочих программ по родным языкам и литературе, из них 317 включены в федеральный перечень. Второй год подряд проходит конкурс «Лучший учитель родного языка и родной литературы», и в этом году по инициативе министра просвещения РФ добавилась номинация для воспитателей.
Среди учителей победил Артем Гусев, преподающий родной русский язык в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области. А с дошкольниками лучше всех работает Айсылу Лотфуллина из Казани.
До конца года пройдет еще несколько конкурсов — например, на лучшую организацию работы по этнокультурному образованию. Ведь преподавание родного языка — это созидание уважения к культуре не только собственного народа, но и других народов страны, это залог единства нашего многонационального государства.
