Рука Ивана Андреевича Крылова, чей 250-летний юбилей мы отмечаем 13 февраля, тянулась к перу неудержимо. Он был рожден, чтобы писать, только долго не мог понять, что именно.
К 20 годам Крылов насочинял множество всяких стихов, трагедию, несколько комедий и даже оперное либретто. А еще молодой человек издавал сатирический журнал, наполненный собственными сочинениями, порой острыми и язвительными, но художественно откровенно слабыми. Сегодня такую бешеную активность начинающих авторов называют графоманией. Лишь в 1805 году Крылов нащупал собственный путь. Прочитав его переводы с французского двух басен Лафонтена, поэт Дмитриев сразу вынес вердикт: «Это истинный ваш род; наконец вы нашли его».
Вкус не подвел Дмитриева. Крылов вошел в русскую литературу как непревзойденный баснописец. Всего он написал 236 басен, которые составили девять сборников. Главные их герои — звери, но в иносказательной форме Крылов описал, кажется, все людские пороки: алчность и лицемерие, невежество и скупость, лень и хвастовство, самовлюбленность и эгоизм. Навсегда отбросив юношеский романтизм, Крылов с сарказмом представляет сценки из жизни, счастливо избегая прямого обличения и скучных нравоучений. Пессимистический взгляд пожившего и многое повидавшего человека стал его фирменным стилем.
Надо заметить, что, высоко ставя своих великих предшественников-баснописцев, Иван Андреевич не только переводил их на русский язык, но и не гнушался заимствовать сюжеты. Порой — вообще ничего не меняя. Так, например, признанные крыловские шедевры «Лисица и виноград» и «Волк и ягненок» фактически представляют собой переводы древнегреческого классика Эзопа. А басню про хитрую лису, бессовестной лестью выманившую у вороны кусок сыра, за две без малого тысячи лет до Ивана Андреевича написал Федр. И таких неоригинальных, скажем так, сочинений у Крылова предостаточно.
Впрочем, впоследствии и его самого изрядно пощипали плагиаторы — особенно постарался Леонид Глебов, переведший басни Крылова на украинский язык и печатавший их как собственные. Правда, многие считают, что тут нет особого криминала. Мол, оригинальных сюжетов не так много, поэтому Федр подражал Эзопу, Лафонтен — им обоим, а Крылов творчески осмысливал наследие всей великой троицы баснописцев. Важно, что даже чужой сюжет Крылов отделывал мастерски и на совесть.
Его рукописи свидетельствуют, что каждую басню он переписывал десятки раз, текст шлифовал бесконечно, стремясь ко все большей выразительности и максимальной краткости. И это принесло плоды: очень многие выражения из басен Ивана Андреевича стали пословицами, навсегда войдя в русский язык.
Белинский писал: «Басни Крылова будут читаться до тех пор, пока русское слово не перестанет быть живою речью живого народа». Пережили они и автора, да и сам жанр басни. Ведь сегодня басни почти не пишут — просто потому, что отпала необходимость обрекать свободную мысль в иносказательные одежды.