13 ноября Государственный академический театр имени Евгения Вахтангова отмечает свое столетие. Это огромный праздник и для труппы, и для всех сотрудников, и для многочисленной армии поклонников легендарного театра. Сегодня мы вспоминаем основные вехи его истории, легендарные постановки и имена не менее легендарных его руководителей, каждый из которых внес свой вклад в создание особой, «вахтанговской», театральной культуры.
Удивительно, но история одного из самых прославленных театров Москвы и России — того, что в народе называют просто Вахтанговским, началась, по большому счету, с провала. В ноябре 1913 года студенты Московского университета, побывав на показе спектакля «Праздник мира» в Первой студии МХТ, так впечатлились постановкой, что через общего знакомого назначили его режиссеру встречу. И в назначенный час в ресторане уже тогда претенциозного ГУМа появился элегантный молодой мужчина с яркими, запоминающимися глазами и эффектным профилем. На просьбу восторженной молодежи поставить с ними любительский спектакль он ответил согласием. Решено было ставить «Усадьбу Ланиных» Бориса Зайцева — ее только что напечатали в журнале и бурно обсуждали. Никто не знал тогда, сколь значимым станет для литературы имя Бориса Константиновича Зайцева и чем обернется затея молодых поклонников Мельпомены. Ну а режиссера, пришедшего на встречу, звали Евгением Вахтанговым.
…Вместо декораций использовали зеленую мешковину и горшки с искусственной сиренью, которую для создания ощущения «прелести весны» облили одеколоном «Сирень». Играли молодые люди робко, тихо говорили, но зато после премьеры полетели задорно обмывать премьеру, а поутру то плакали, то хохотали над разгромными рецензиями. Но в итоге, конечно, опечалились. Вахтангов объяснил им, что есть непрофессионализм, но согласился быть их учителем.
Магия цифры «13»
Вскоре студенческая драматическая студия, основанная в результате этого провала, приглашала желающих (через объявления в газетах) вливаться в ее ряды. Обещание, что занятия будут вести артисты Московского Художественного театра, привлекало многих, тем паче что в начале ХХ века все были просто помешаны на театре.
Возглавил студию Евгений Вахтангов. Ему было тридцать, но в среде театралов он слыл лучшим преподавателем «системы Станиславского». «Прописалась» студия в Мансуровском переулке и стала называться «Мансуровской». При отборе акцент делался не на обнаружение таланта через прослушивание или какое-то иное испытание, а на личные качества. Может быть, Вахтангов таким образом отвечал на вопрос о совместимости гения и злодейства? Однако относился он к студийцам как к родным.
«Чувствующие святость» — так он описывал коллег, о которых мечтал. Отношения в студии были бурными, ревностными, но в итоге вокруг мастера сбились те, кто был всей душой предан культуре и искусству. С 1917 года студия из Мансуровской стала «Московской драматической студией Е. Б. Вахтангова». Именно в ней появились актеры, чьи имена ныне произносятся театралами с придыханием: Борис Щукин, Цецилия Мансурова, Рубен Симонов…
Вахтангов верил в результат, но двигал им в первую очередь сам процесс его достижения. 13 сентября 1920 года студия вошла в состав Художественного театра под названием «Третьей студии», а 13 ноября 1921 года состоялась премьера поставленного Евгением Богратионовичем спектакля «Чудо святого Антония». Этот день стал днем рождения театра. Это случилось ровно сто лет назад. Число 13, много раз фигурировавшее в начальной истории театра, стало для него счастливым. Хотите еще немного мистики? Театр Третьей студии МХТ получил «прописку» на Арбате, 26, там, где Театр имени Вахтангова находится и сегодня. 26 — дважды 13. Такая вот чертовщинка!
Все началось с принцессы
…Москва восприняла спектакль «Принцесса Турандот» как яркий луч, появившийся на покрытом тучами небе. Уже зимой в ладонях холодного, голодного года оказался дивный цветок с восточным колоритом — чудесный сказочный спектакль. Москва рукоплескала этому чуду, позволявшему людям на какое-то время обретать крылья и улетать далеко-далеко…
А Вахтангов был смертельно болен и медленно и мучительно уходит… В ночь с 23 на 24 февраля, на последней репетиции «Принцессы Турандот», режиссер был в ужасающем состоянии: репетировал в шубе, обвязав голову полотенцем, его трясло от озноба. Но он работал, и как! В четыре утра он ждал команду сыграть всю пьесу от начала до конца. Все еле стояли на ногах, но он собрал труппу, и прозвучала команда: «Вся пьеса — от начала до конца!» Сыграли — так, как он хотел. Он пришел домой к утру, лег и больше уже не вставал. 31 мая его похоронили.
…Константин Станиславский после премьеры воздал должное и спектаклю, и его создателю. Праздник от соприкосновения с искусством, эмоциональный заряд, сообщаемый создателями спектакля зрителям, — все это удостоилось его похвалы, кульминацией которой была фраза: вы нашли то, что другие искали много лет.
Вахтангов ушел молодым, не успев многого, но многое и успев. Главное, он оставил огромное духовное наследство, которое питало театр, носящий его имя, весь век. Суть его — в постижении метода Станиславского до самой глубины: гармония достигается через человека-актера, и самое яркое явление в творчестве — сам человек, непосредственный творец.
«Коллективный разум»
Подход Вахтангова к постановкам был многими понят и принят. Но вопрос о том, сможет ли Студия прожить без своего переставшего биться сердца, волновал многих.
В начале сентября 1922 года был избран новый худсовет, и бывшие ученики Вахтангова поочередно примеряли на себя роль режиссера — коллегиальное руководство царило в театре до 1939 года. Тут дебютировал как режиссер Борис Захава; увы, его постановка комедии А. Н. Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше» была не из лучших, и Владимир Немирович-Данченко назначил директором Третьей студии Юрия Завадского. Но поставленная им гоголевская «Свадьба» была разгромлена в прессе. Ситуация в Студии была почти критической, но вовремя появился Андрей Попов — давний приятель Вахтангова. Его постановку «Комедии Мериме» (1924) объявили духовным продолжением «Турандот», и накал страстей несколько уменьшился. Когда «сверху» потребовали постановок революционного содержания, Попов поставил спектакль по повести «Виринея» Лидии Сейфуллиной. Затем «грянула» «Зойкина квартира», точно отражавшая короткую, но «звонкую» эпоху НЭПа. Правда, после 200 показов он был снят распоряжением властей.
До 1939 года в театре было поставлено немало спектаклей, которые, с одной стороны, отвечали требованиям, спускаемым сверху, с другой — шли в ногу со временем и даже обгоняли его. Таким был спектакль «Заговор чувств», сценарий которого Юрий Олеша специально написал для театра по своей знаменитой «Зависти». Но после провала спектакля по «Авангарду» Валентина Катаева Андрей Попов ушел, оставив театру подарок — пьесу-очерк «Темп». Это постановку можно и нужно отнести к числу крупных удач театра.
А потом вахтанговцы дерзнули поставить «Гамлета» — аккурат в начале эпохи «борьбы с формализмом». Над спектаклем работала целая «бригада» режиссеров, но в историю он вошел как «акимовский Гамлет», по фамилии Николая Акимова. Спустя год, правда, постановка исчезла с афиш — ее тоже обвинили в «формализме». Зато «Егор Булычев и другие» Максима Горького в постановке Бориса Захавы стал «бомбой». Как там играл Борис Щукин! Постепенно все более и более четко вырисовывался и стиль вахтанговских постановок: в них присутствовала и нарядная зрелищность, и психологически точная игра.
Постановкой «Соломенной шляпки» период «многорежиссерства» завершился — в 1939 году главным режиссером театра стал Рубен Николаевич Симонов.
Череда ярких имен
Рубен Николаевич Симонов пришел в Студию в 1920 году. Он отличался различными талантами: был музыкален, прекрасно играл, славился невероятной легкостью движений, так что Вахтангов даже предложил ему преподавать ритмику. Он руководил театром в военное лихолетье.
Война оставляла шрамы в сердцах и душах людей. Покрывались ими и дома — несмотря на героическую оборону и защиту города, самолеты-бомбардировщики противника появлялись в московском небе. Попала бомба и в здание театра. Оно было сильно разрушено, погиб и один из лучших актеров Вахтанговского театра — Василий Куза.
В эвакуации театр работал на износ: с ноября 1941-го по август 1943 года актеры давали спектакли на сцене Омского театра четыре раза в неделю. Кстати, мало кто знает, что фронтовой филиал театра прошел от Ржева до Берлина вместе с Первым и Вторым Украинскими фронтами!
С середины 1950-х труппа Вахтанговского театра стала одной из самых сильных в столице. Каждый год коллектив театра пополнялся ярчайшими актерами, театр питало знаменитое «Щукинское училице», ныне ставшее институтом. Юлия Борисова, Михаил Ульянов, Юрий Яковлев, Василий Лановой, Людмила Максакова — это же сплошь звезды!
Сын Симонова, названный Евгением в честь Вахтангова, рос в театральной среде. Он учился на актерском факультете, но бредил режиссурой, и свой блистательный талант в этой области начал доказывать рано — первый спектакль он поставил в 1950-м. Его постановки «Город на заре» (1957) и «Иркутская история» (1959) стали истинным богатством театра. Вместе с Евгением Симоновым в театре появилось и засияло новое поколение вахтанговцев.
В 1962 году он был назначен на должность главного режиссера Малого театра. Он успешно ставил там пьесы современных авторов и русскую классику, а после смерти Рубена Симонова в 1968 году стал главрежем Вахтанговского театра. Романтичный, тонкий, музыкальный, Евгений Симонов — это особая страница истории театра. Но так востребованная на смене эпох острая публицистичность Симонову близка не была, и в 1987 году его сменил на посту легендарный актер — Михаил Ульянов.
Михаил Александрович изначально очень четко обозначил свою «программу»: сам ставить спектакли не буду, но буду приглашать знаковых режиссеров. При нем в штат были зачислены Петр Фоменко, Роман Виктюк и Аркадий Кац. Время было крайне трудное.
Пережить 1990-е и не погибнуть — не всем творческим коллективам это удалось! А Ульянов сумел сохранить труппу и не потерять репертуар. «Кабанчик», «Брестский мир», затем шикарный «Стакан воды», молодые лица и звезды, постановки Романа Виктюка, включая «Уроки мастера», «Соборяне» и «Даму без камелий», — театр не только выжил в острый исторический период, но и будто помолодел и возродился на каком-то новом витке. В 2000-е годы Михаил Ульянов привлекал ярчайших режиссеров, и увидел возможного преемника в лице Римаса Туминаса. Через полгода после смерти Ульянова в 2007 году Римас Туминас занял кресло режиссера.
…Площадка для экспериментов при уважении традиций, тщательное изучение потенциала актеров труппы, работа на объединение всех усилий актеров разных возрастов — такой оказалась политика Туминаса, которая позволила театру преодолеть массу проблем и остаться верным себе. Он рискнул выпустить на сцене театра «Берег женщин» — постановку необычную и для вахтанговцев новаторскую, затем дал добро на не менее необычную «Анну Каренину», поставил «Последние луны», а его «Дядя Ваня» просто взорвал театральную Москву.
А поставленная десять лет назад «Пристань» стала спектаклем-легендой, спектаклем-памятником, поскольку так Туминасу удалось собрать на сцене всех звезд. И в предъюбилейный год Туминас предложил актерам искать новые пьесы, не отказываться от экспериментов. А когда столетний театр ищет и находит новые слова, сохраняя верность себе, — это победа.