В понедельник, 22 сентября, отмечается 125-летие со дня рождения Сергея Ожегова (1900– 1964). Он остался в истории прежде всего как автор однотомного «Словаря русского языка», впервые изданного в 1949 году. Сегодня трудно себе представить, что выход этой книги произвел в свое время фурор. В Ленинграде, например, первое издание словаря смели за час-другой во всех книжных магазинах. «Очереди за ним выстроились до его появления на прилавке», — докладывала Ожегову 16 мая 1949 года из Северной столицы его коллега, лексикограф Анастасия Евгеньева.
— «Словарь…» Ожегова был первым общедоступным пособием такого рода, — объясняет корреспонденту ПВО этот небывалый спрос доктор филологических наук, профессор Государственного университета просвещения Олег Никитин. — Почти все имевшиеся до этого в отечественной науке толковые словари предназначались в первую очередь для лексикографов.
Ожегов получил массу отзывов — и не только от коллегфилологов, но и от самых обычных людей: фармакологов, военных, электромехаников, эмигрантов… На многие их послания Сергей Иванович отвечал лично. Сейчас письма читателей и копии машинописных ответов хранятся в архиве Российской академии наук. Олег Никитин изучает их и регулярно публикует самые интересные.
— Было письмо от заключенного из Коми АССР, — вспоминает Олег Никитин. — Тот сообщает, с большими ошибками в орфографии, что уже много лет отбывает наказание по ложному обвинению и вот недавно узнал о выходе такой книги и хочет выразить автору благодарность. Получается, «Словарь…» для когото был духовной ниточкой, за которую можно ухватиться и спастись от гибели.
Ожегову высказывали замечания, пожелания и даже претензии. Они отражали, например, специфическую ситуацию в стране: религиозность официально осуждалась как пережиток прошлого, но церковь все же не была запрещена. Филолог Федот Филин (1908–1982), известный как рьяный сторонник партийной идеологии, в 1950 году ругал Ожегова за то, что в «Словаре…» «огромное количество культово-религиозных терминов»: «апокалипсис», «иконостас», «аналой»… А вот некоему магистру Московской духовной академии, наоборот, не понравилось, что в первом издании «Словаря…» «благоверный» и «благоверная» — это лишь шутливые синонимы слов «муж» и «жена», ведь есть устойчивые формулы вроде «благоверный князь Александр Невский».
Безусловно, в потоке этих отзывов было много субъективного, но некоторые замечания Ожегову пригодились. При его жизни вышло шесть изданий словаря, и каждое было улучшенным — в том числе благодаря таким добровольным помощникам. 6 января 1954 года Сергей Иванович поблагодарил некоего Дмитрия Борисенко из Краснодара за указание на ошибку: черкеска — это название одежды, а женский род от слова «черкес» — «черкешенка». В более поздних изданиях этот недочет исправлен. В общем, как отмечает Олег Никитин, «впервые в лексикографической практике участниками словарного дела становились обычные люди».
ДОСЛОВНО
«… Уважаемый Сергей Иванович! <…> Недавно по радио я услыхал о Вашей работе над однотомным «Словарем русского языка». <…> Я помню[,] в бою был случай. <…> Немцы бегут! Кричу — Мины! «Мины на исходе — по 3 ящика!» <…> И вдруг машина по оврагу подъехала и мин полна! Как вскинулись мы! <…> Так вот и в этой бескровной борьбе с бескультурьем. А надо сразу пригвоздить к стене дрянь. А о хорошем говорить. Для всего этого нужно много хороших, ярких, точных слов. Поэтому[-]то я и прошу Вас, Сергей Иванович, помочь мне приобрести «Словарь русского языка». <…> Я без руки остался, но[,] как видите, драться не устал…» (из письма Н. И. Шибакова (Саранск) от 13 ноября 1946 г.)
