Великие тексты мало зависят от сиюминутной популярности. Они обращены в вечность. Главная русская поэма прошлого века, «Двенадцать» Александра Блока (она вышла 3 марта 1918 года в газете «Знамя труда»), — пример именно такого рода.
Если отвлечься от стандартного школьного разбора, который во многом ошибочен, потому что оперирует понятиями, привязанными к нашей эпохе, то не так уж трудно осознать, что все шествующие по ледяному Петрограду матросы — мертвы.
Мертва и главная героиня, Катя, причем — задолго до того, как об этом говорится прямо:
У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!
А ведь эти строки относятся к тому эпизоду, где, как трактуется, героиня еще вполне живая. Но нет, это морок, иллюзия.
Напомним, что ад в некоторых описаниях людей, кое-что в этом понимающих, представляет собой не кипящие котлы, а именно ледяная стужа, в которой человеку не выжить.
У Пушкина начинается эта бесовская метель, которая через век оборачивается революцией:
Это — ветер с красным флагом
Разыгрался впереди…
Итак, мертвые идут и переговариваются о чем-то о своем: такие диалоги мы находим в коротком рассказе Федора Достоевского «Бобок», где герой подслушивает (не без отвращения) покойников. Их речь Блок стилизует под реалии 1917 года, и получается, что палящие без смысла герои поэмы — это арьергард темных сил.
Они не то чтобы злы сами по себе, просто преобразуют реальность таким образом, что человеку в ней места нет. Мир мертвых идет в бой против мира живых: все, как предупреждал Иоанн Богослов.
Единственный, кто может противостоять этой силе (и не подвластен пулям), назван по имени в самом финале.
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз — Впереди — Иисус Христос.
Революция, говорит Блок, всегда погружение страны в ад (сам поэт предчувствовал это еще в «Снежной маске», блестящем сборнике, посвященном тому, как сквозь реальность проступают холодные очертания будущего), однако бояться не следует. Точнее, бояться этого явления уже поздно.
Как сказано в Писании, лишь то зерно, что умерло, может дать плод. Христос не может победить, если последней битвы не случится — ровно так же никакого воскрешения не было бы возможно, если бы не было предательства Иуды и страшных часов на кресте.
Ход веков предопределен, судьба страны и судьба поэта неразрывно связаны. Христос обязан победить, но, чтобы это произошло, мертвые должны бросить ему вызов, пойти в бой.
Блок написал «Двенадцать» и замолчал, потому что ничего большего сказать уже просто нельзя. Он умер от нехватки воздуха, чтобы стать одним из ключевых поэтов XX века, на которого равнялись Ахматова и Пастернак, Арсений Тарковский и Бродский.
«Двенадцать» — это поэтическое завещание Блока, в котором сказано, что победа Христа неизбежна и ради нее всем нам придется пройти через такое, что каждый не единожды усомнится в том, что будущее возможно.
Ничего страшного. Апостол Петр тоже сомневался. Трижды отрекся.
