Многое можно забыть, но есть то, что забывать запрещено. 23 января 1930 года родилась Таня Савичева — девочка, чье имя навсегда останется в истории благодаря ее блокадному дневнику, от которого до сих пор ком в горле.
Ленинградская школьница Таня Савичева, жившая в доме № 13/6 на 2-й линии Васильевского острова, не собиралась становиться известной. Она была из семьи «лишенцев», ее отец, владевший до революции 1917 года булочной (в которой сам и работал), был выслан в 30-е за пределы Ленинграда: мелкий лавочник был в ту эпоху глубоко чуждым социальным типом.
Но семье удалось вернуться в Северную столицу, Таня ходила в школу. Ничто, казалось бы, не предвещало беды.
Сначала грянула война. Затем — блокада. Ленинград оказался отрезан от остальной страны, взят в железное кольцо, прорвать которое удалось спустя почти 900 дней. Жители города вели себя по-разному, об этом свидетельствуют письма, дневники, воспоминания.
Кто-то сдался сразу, кто-то сопротивлялся до последнего. Блокада оставила в памяти примеры выдающегося мужества, подлинного героизма. Имена тех, кто не смог противостоять испытанию, стерлись, имена тех, кто смог проявить лучшие свои качества в самые тяжелые дни, остались.
А Таня Савичева на 9 листах вела счет погибшим родственникам. Они уходили один за другим.
Последние листки дневника гласят: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».
Эти слова стали бессмертными позже, уже после того, как умерла от болезни сама Таня. В 1944-м, когда война еще продолжалась, Савичева ушла, это было не в Ленинграде, в эвакуации.
После этого и был найден дневник. В нем были имена. И что такого, спросит современный подросток, который привык к тому, что список контактов — вещь эфемерная.
Сегодня в нем триста человек, завтра — когда ты попадаешь в беду, — ни одного. Ценность таких контактов равна нулю. Дело в том, что всякое знаковое событие в истории страны, которая претендует на то, чтобы оставаться «помнящей родство», обязано быть соответствующе оформленным, проще говоря, стать мифом или символом. Иначе не получается. В Европе таким символом стал дневник Анны Франк, еврейской девочки, которая умерла от тифа в нацистском концлагере.
Анна записывала все, что происходило с ней и ее семьей, рассказывая о преступлениях гитлеровцев, которые уничтожали людей «неправильной расы».
Дневник Тани Савичевой — проще и страшнее, потому что он дает максимально ясное представление о том, что такое преступление против человечества.
Война против Советского Союза была преступлением с первого до последнего дня. Блокада Ленинграда была преступлением с первого до последнего дня.
Школьница, которая, умирая от голода, записывает в тетрадку имена тех, кто погиб, — обличитель, который имеет полное нравственное право на любые гневные слова. Но вместо гнева — скорбный список. Таков наш символ той войны. Мы не сдаемся. Мы не бросаемся словами. Мы выживаем. И записываем. И помним все.
Никаких особенных претензий нынешняя Россия не предъявляет: мы не переписываем историю, не требуем контрибуций, не стараемся выпятить собственную роль во Второй мировой (хотя, разумеется, разгромили нацистов именно солдаты и офицеры Красной армии), отдавая должное союзникам.
Мы на мелочи не размениваемся, периодически останавливая особенно зарвавшихся западных политиков, которые стараются оболгать память о войне.
Важно вот что. В России сегодня — десятки поисковых отрядов, которые в непогоду, зимой и летом, отправляются на поля бескрайней страны и ищут, ищут…
И находят. Тысячи солдат, считавшихся пропавшими без вести, обрели покой под собственными именами.
