В селе Сура Пинежского уезда Архангельской губернии в семье бедного дьячка Илии Сергиева и жены его Феодоры 19 октября 1829 года на свет появился мальчик. Он был слаб, и вопреки правилам его очень быстро окрестили: благочестивые родители боялись, что их сын, покинув этот мир, предстанет перед Богом некрещеным. Малыша нарекли Иоанном, и после крещения он начал крепнуть. То, что видел мальчик вокруг, рано сделало его взрослым.
Он сочувствовал бедным, страдал от переживаемых людьми бед. Неизменно радовала его только природа — творение Создателя. Духовный путь Иоанна, таким образом, был предопределен: с детства находивший утешение только в молитвах, он окончил Архангельскую духовную семинарию и был принят в Санкт-Петербург скую духовную академию.
В отрочестве Иоанну казалось, что он должен посвятить себя миссионерству, отправившись к дикарям в Северную Америку или сибирскую глушь. Но однажды во сне он увидел себя священником, служащим в неком незнакомом ему соборе. В 1855 году, после получения степени кандидата богословия, он был рукоположен в священники и мгновенно узнал храм из своего сна — так Кронштадтский Андреевский собор стал его «вотчиной». Иоанн женился на дочери протоиерея собора, но брак их был формален, они жили с Елизаветой как брат и сестра.
Аскет, чья жизнь проходила в молитвах и постах, и не думал, что за паства достанется ему как священнику. Какие дикари, какая Америка! В родном его Отечестве пороков и безверия было сверх меры! В Кронштадте исторически собирались не «сливки» общества, а, кажется, воплощения всех пороков. Тут в порту работали отнюдь не ангелы, дня не проходило, чтобы не пришло известия о ночном нападении на прохожего или грабеже. Но чистота и свет Иоанна были велики. Порочных, сирых, убогих, всех, кого всю жизнь считали «отбросами», он любил, как и всех других, — искренне и светло, наставлял на истинный путь, и они… исправлялись! Отец Иоанн не просто служил, он ходил по домам, утешал скорбящих, раздавая бедным все, что имел. И не «отбросы», а простые люди первыми начали говорить о святости батюшки Иоанна. Находились и те, кто не верил в нее. Но годы шли, и он победил всех — кротостью, верой, внутренним светом.
А тем временем об отце Иоанне заговорили далеко за пределами Кронштадта: священник творил настоящие чудеса. К этому момент он принял главное решение в своей жизни: никогда и никому не отказывать в просьбах. И вот что важно: есть множество свидетельств тому, что молитвой и возложением рук отец Иоанн излечивал самых тяжелых больных, исцелял лежачих и слепых, никогда не уточняя, православный перед ним, мусульманин или иудей. Люди любого вероисповедания могли нуждаться в помощи! …Кронштадтскую почту заваливало письмами, деньги на благотворительность текли к отцу Иоанну рекой, позволяя помогать людям и строить храмы. А еще отец Иоанн преподавал. Да и службы он служил особенные: так, будто говорил с Богом напрямую.
У него почти не было времени спать: вставая в три ночи, он служил и ехал к больным, иногда — в другие города. Его ждали как манны небесной! Но 10 декабря 1908 года, собрав последние силы, 79-летний отец Иоанн совершил литургию в Андреевском соборе, а утром 20 декабря 1908 года скончался, заранее предсказав день своей кончины. Во время его похорон от Кронштадта до Ораниенбаума и от Балтийского вокзала в Петербурге до Иоанновского монастыря стояли огромные толпы плачущих людей.
Иоанн был символом чуда, в которое всегда верили на Руси.
Летом 1990 года Иоанн Кронштадтский был канонизирован.
ЦИТАТА
Арсений, епископ Серпуховский ( 1874-1937):
— Да, счастлив тот, кто знал отца Иоанна и имел возможность входить в молитвенное общение с ним. Впечатление он производил неотразимое.
Как легко и отрадно дышалось при нем! Повидаешься с батюшкой, послужишь совместно литургию и запасешься огнем пастырской ревности; начнет он угасать — опять поспешишь к нему и духовно воспрянешь.
Влияние отца Иоанна на пастырей было так велико, что порождало у некоторых желание ему подражать. Однако в вопросах духа недостаточно одной только копировки. Здесь нужны еще искренность и личный подвиг, чего во многих недоставало…
