Герой Советского Союза, боевой пилот Алексей Маресьев, чьи слова мы вынесли на первую страницу этого выпуска, героем себя не считал. Просто делал ту работу, которую любил больше всего на свете. Ведь по жизни его вела одна главная, настоящая мечта. Она называлась — небо.
Алексей родился 20 мая 1916 года на хуторе Веревкин в Камышинском уезде Саратовской губернии. Семья их была бедной. Его отец вернулся с полей Первой мировой войны инвалидом и в 1919-м умер от последствий полученных ранений. У Леши было двое старших братьев — Петр и Николай. Их мама Екатерина Никитична работала уборщицей и одна тянула семью. Алексей был мальчиком хилым, болезненным. В детстве перенес малярию в тяжелой форме, заработал хронический ревматизм. После школы отучился на токаря и начал работать на заводе.
Дважды подавал документы в летное училище и оба раза не смог пройти медкомиссию. Но пусть со здоровьем у него было неладно, зато с силой воли все в порядке. В итоге Маресьев сумел-таки поступить на заочное отделение рабфака Московского авиационного института. В 1934 году по комсомольской путевке он поехал строить авиазавод в Комсомольске-на-Амуре. Там начал заниматься в местном аэроклубе, дорвавшись наконец-то до неба. Сходил в армию, отслужил техником в авиационном погранотряде на Сахалине и после дембеля поступил-таки в летное училище, откуда вышел младшим лейтенантом.
Войну встретил в Батайске (Ростовская область), где работал авиаинструктором. В августе 1941-го его направили на Юго-Западный фронт в 296-й истребительный авиационный полк. Свой первый немецкий самолет Маресьев сбил, воюя уже на СевероЗападном фронте, 1 апреля 1942 года. Через несколько дней записал на свой счет еще двоих, а 5 апреля в очередном бою и сам был подбит. Сумел дотянуть до нейтральной территории, пытался посадить самолет, но машина рухнула в лес с высоты 30 метров. Пилоту раздробило ступни ног. 18 дней он ползком выбирался к людям. Выполз. Попал в госпиталь, диагноз — гангрена, вердикт — ампутация. Но Маресьев не сдался. И стал первым в нашей истории летчиком, который сумел добиться, чтобы его вернули в строй на протезах и позволили летать.
«Иногда меня просят: «Расскажите, как вы ползли с отмороженными ногами и как это у вас хватило упорства сесть за руль самолета». А мне так и хочется сказать в ответ: «Может быть, я расскажу вам о суффиксах? Да, да, о суффиксах, над которыми я бился до одурения». Конечно, это вещи разные — сидеть над учебником и вести в бой самолеты. Но иной раз уж очень похожи качества, которые требуются для того, чтобы хорошо сделать эти непохожие друг на друга дела», — говорил знаменитый ас в одном из редких своих интервью.